[03.10.2000 20:10:28]
Лаврентий Пугачев,
<pugachev@vesti.ru>
Благоприобретенный пацифизм
Шесть лет назад в стране шла война. Политическое противостояние между Борисом Ельциным и Верховным Советом вылилось в массовые беспорядки на улицах города, взятие штурмом административных зданий, обстрел из танковых пушек здания парламента, массовые жертвы и чрезвычайное положение. Война эта, к счастью, не была массовой - в ней с обеих сторон участвовало не более нескольких тысяч человек. Малочисленность, однако, ни в коей мере не позволяет назвать ту войну игрушечной - в ней были свои убитые и раненые, пленные и освобожденные, герои и трусы. Та война была скоротечной - 3 октября сторонники Верховного Совета разгромили подразделения московской милиции, разблокировали здание парламента, взяли мэрию и попытались взять Останкино. 4 октября части, верные Борису Ельцину, отбили нападение на Останкино и при поддержке танков отбили мэрию и взяли парламент. Перестрелки продолжались до 6 октября. Все.
С тех пор прошло семь лет. Была принята новая Конституция, предполагавшая установление стабильного политического режима. Однако, как сказал в свое время премьер Виктор Черномырдин, "хотели как лучше, а получилось как всегда". Режим Бориса Ельцина был режимом "стабильной нестабильности". Политические кризисы, конфликты правительства и парламента, лобовые столкновения президента и депутатов, правительственная чехарда стали фирменным знаком ельцинского правления, особенно второй его части. То есть все вроде бы было так же, как и до той маленькой войны.
Так, да не так. Ни разу ни одна из конфликтующих сторон не пожелала прибегнуть не то что к вооруженной силе, но даже к несанкционнированным акциям прямого действия. Геннадий Зюганов и его соратники клеймили "антинародный режим" в специально отведенных местах, под охраной милиции, в специально отведенное время. До октября 1993 года каждое массовое мероприятие заканчивалось кровопролитными столкновениями демонстрантов и сил правопорядка.
Силовых решений боялись и боятся все. Даже во время кризиса 1998 года, когда казалось, что столкновение неизбежно, президент и парламент предпочли согласиться на компромиссную и, возможно, до конца не устраивающую ни одну из сторон кандидатуру Примакова, но не доводить противостояние до войны. Иногда возникали слухи относительно планов Кремля ввести чрезвычайное положение, однако дальше слухов дело не шло.
Пацифизм российских политиков - абсолютно благоприобретенное качество. События октября 1993 года напугали и сторонников Бориса Ельцина, и проигравших. И нельзя сказать, что они вдруг подумали о людях, которые могут погибнуть из-за политических разногласий. В конце концов, Борис Ельцин инициировал две чеченские войны, а оппозиция, по большому счету, не смогла или не захотела сделать ничего, чтобы их прекратить.
Политики боятся войны, потому что понимают: на третий день боев они станут не нужны. Депутаты Верховного Совета практически не контролировали своих сторонников еще до начала активных боевых действий, а уж к моменту штурма мэрии ни о каком руководстве не могло быть и речи. Борису Ельцину было проще - на его стороне выступали регулярные части, скрепленные присягой и уставом. Впрочем, и у президента возникли проблемы с управляемостью армии.
Если бы война затянулась, главным в Белом Доме стал бы не Хасбулатов, а Макашов или любой другой полевой командир. Равно и с другой стороны реальным хозяином Кремля стал бы либо Коржаков, либо кто-то из его присных. А действующие политики с их публичными талантами и аппаратной выучкой стали бы просто не нужны или в лучшем случае исполняли бы роль некой ширмы для полевых командиров. А уж за теми бы дело не стало.
На самом деле, это даже хорошо. Страх политиков перед неуправляемой стихией - лучшая гарантия того, что они будут воздерживаться от резких действий, которые могут привести к тяжелым последствиям для неполитиков - основной массы населения. Войны боятся все или почти все. И это прекрасно. В этом отношении жертвы черного октября 1993 года были не напрасными.
|
