[02.10.2000 13:29:29]
Данила Давыдов,
<davydov@vavilon.ru>
Метафора тревоги
Друг Борхеса, великий аргентинский писатель Адольфо Бьой Касарес в новом симпозиумовском томе представлен текстами, по преимуществу неизвестными русскому читателю (большинство вещей из книги Бьой Касареса "Изобретение Мореля", вышедшей в прошлом году, до этого уже публиковались по-русски).
В отличие от своих соотечественников Борхеса и Кортасара, Бьой Касарес не стал в России культовым писателем (иное дело - в Аргентине). Что тому виной, малое ли количество существовавших доселе переводов, или же труднопроизносимая фамилия - не берусь судить. Факт тот, что два тома Бьой Касареса, изданные "Симпозиумом", могут изменить эту ситуацию (прославился же в русском народе "Хазарский словарь", выйдя отдельным изданием спустя несколько лет после мало кем замеченной публикации в "ИЛ").
Итак, книгу "План побега" составляют три романа и одиннадцать рассказов. В значительной части этих текстов Бьой Касарес отдал дань столь любимой всеми тремя великими аргентинцами ненаучной фантастике. Иногда это стилизация под романтическую новеллу, но редко ("История, ниспосланная Провидением"). Другие тексты интереснее. В романе "Спящие на солнце" преступные доктора под видом психиатрической помощи перетасовывают разумы людей, пересаживая их в иные тела; в романе, давшем название всей книге, фанатичный губернатор исправительной колонии ставит над несколькими заключенными и самим собой эксперимент по изменению восприятия действительности, заставляя увериться в том, что раскрашенные стены камер - это необитаемый остров; в рассказе "Дело жизни" герой, умертвив свое тело, делает, благодаря некоему аппарату, собственное сознание бессмертным (этот мотив знаком по "Изобретению Мореля", где бессмертным становится, правда, облик, а не душа), и так далее.
В предисловии Владимира Петрова Бьой Касарес совершенно верно сопоставляется с Уэллсом: для обоих важна не демонстрация фантастического как такового, а моделирование той действительности, которая логически вытекает при допущении фантастического элемента. Но это качество присуще и многим другим писателям. Зато уже чисто бьойкасаресовское - умение нагнетать тревогу, демонстрация зыбкости и неопределенности этого мира. Это достигается, кстати, в значительной степени благодаря мастерскому композиционному решению текста: истинная последовательность событий может быть обнаружена лишь после прочтения, а лучше перечитывания.
Лучшая, на мой вкус, вещь в книге - "Сон о героях", но боюсь, подчеркнутая "аргентинскость" этого романа помешает его широкой популярности в России. Сказать, что "Сон о героях" - притча, значит ничего не сказать: все тексты Бьой Касареса притчеобразны, да и вообще трудно найти латиноамериканский роман без оттенка притчи. Я бы сказал, скорее, что весь роман - не более чем грандиозная метафора тревоги. Некое событие, которое герой не может восстановить в памяти, мешает его, героя, существованию, тревожит его головоломкой, которую необходимо разгадать. И когда по воле героя событие повторяется - головоломка оказывается разгаданной ценой жизни отгадчика.
Борхес повлиял на современную русскую литературу как мало кто из западных писателей. Интересно будет посмотреть, окажутся ли братья-литераторы восприимчивы к менее броской, но более изысканной, нежели у Борхеса, прозе Адольфо Бьой Касареса.
Адольфо Бьой Касарес. План побега. Составление В.Андреева и В.Петрова. - СПб: Симпозиум, 2000. - 640 с.
|
